Философ Павлович Куропатников в указанный период был директором Вологодского краеведческого музея. Личность его предстает весьма колоритной в воспоминаниях Нины Железняк: "Ф. Куропатников иногда заходил к нам в башню. До революции он был великолепным гвардейским портным в Петербурге, а после стал управлять культурой в разных городах, даже в Ясной Поляне, бывал и чекистом. Он говорил, что якобы спас вологодские колокола, когда их хотели снимать, чему я не очень верю. Куропатников был большим фантазером и часто приписывал себе то, чего не было. С каждым годом он прибавлял несуществующие подробности о встречах с Луначарским и о том,; как он видел Ленина. Как-то Куропатников рассказывал; как он раскулачивал попа. Зайдя в дом священника в Кадниковском уезде, велел поставить самовар: — Вот попьете последний раз чаек из самовара, так как я его реквизирую. За чаем он объяснял священнику с семьей его мракобесие и пагубную роль для народа. Потом их забрали и увезли. Между тем, Куропатников никогда не думал о собственном благополучии, и главное для него была «деятельность» на революцию. В Софийском соборе он поставил маятник Фуко, мечтал устроить в Вологде обсерваторию в бывшей церкви. В то же время начал уничтожать у Софийского собора могилы архиереев, и только благодаря телеграмме Брягина в Москву это безобразие прекратилось" [Железняк, 1995. С.114].

Первое письмо Александра Яковлевича к Философу Павловичу, вероятно, относится к началу 1939 г. и содержит предложение о  заключение соглашения на проведение работ в Вологодской области между тремя музеями: ГИМом, Череповецким краеведческим музеем м Вологодским краеведческим музеем:

 "Глубокоуважаемый Философ Павлович! Во время Вашего приезда в Москву  вы говорили, что Вологодский областной музей отпустит в этом году 2000 р. на проведение совместно с ГИМ раскопок в Вологодской области . Так как на этой конференции было постановлено …обязательно заключать …письменное соглашение с указанием порядка распределения найденных вещей…посылаю вам шесть экземпляров этого соглашения…если текст соглашения не вызовет у вас возражений, то прошу вас подписать их и вернуть мне обратно  для подписи нашего директора …" [Ф. 2038. Оп. 1. Д. 264. Л.11]

Текст этого соглашения сохранился (приложение 1) и дает возможность рассмотреть, какие работы планировались и на каких условиях.
            Предполагалось заключить соглашение между Государственным историческим музеем  в Москве в лице действительного  члена  этого музея, Брюсова Александра Яковлевича, Вологодским областным музеем  в Вологде  в лице директора музея Философа Павловича Куропатникова и Череповецким Краеведческим  музеем  в Череповце Вологодской  области  в лице Морозова Корнилия Константиновича,  директора музея, на совместное проведение  в 1939 г. археологической  экспедиции в В Чарозерском, Вашкинском, Шольском и Белозерском районах Вологодской  области. Целью работ являлись:  раскопки стоянки на  слиянии рек Модлоны и Перешной, раскопки могильника в местности Караваиха, раскопки  длинного кургана и пробные раскопки селища у дер. Коротецкое, разведки по Северному берегу Белого моря [так в тексте]. Руководителем  работ назначался  к.и.н. Брюсов Александр Яковлевич. Для проведения    работ предполагалось, что ГоИМ отпустит 7000 руб, ВОМК – 2000, Череповецкий краеведческий музей – 1500  руб.  Представляет определенный интерес принцип распределения полученного материала: "Коллекции вещей, добытых при раскопках, будут  распределены следующим образом: из раскопок  у слияния рек Модлоны  и Перешной поступят в ГИМ, т.к. в 1939 г.  предполагается вскрыть один жилой комплекс и коллекция не может дробиться; из раскопок могильника на р. Еломе   большею частью в Череповецкий музей, включая вырезку одного погребения а меньшая с распределенного участка – в Вологодский областной краеведческий музей, из разведок по северному берегу белого озера – в ГИМ и ВОКМ пропорционально  их расходам на эту работу, обязательно целыми комплексами, причем в случае обнаружения древнего Белозерска  вещи из пробных раскопок его поступят в ГИМ с выделением образцов в ВОКМ." Ф. [2038. Оп. 1. Д. 265. Л. 55.]

Далее в первом письме А.Я. Брюсов просил оказать помощь в организации работ, а именно: "Дело заключается в том, чтобы избегнуть обычной задержки на несколько дней для закупки продовольствия и организации транспорта…было бы целесообразней сделать это заранее.  Здесь, в Москве, ГИМ уже приобрел палатки, насос, фотопринадлежности  и т.д. Уже куплена лодка на месте…но продовольствие тащить из Москвы - невозможно. Поэтому я просил бы Вас поручить кому-нибудь закупить в Вологде за счет средств, которые, я надеюсь, дадут на раскопки, продовольствие с упаковкой в мешки!" [Ф. 2038. Оп. 1. Д. 264. Л.11]
         Интересно, что основной продукт, который просил приобрести Александр Яковлевич, это мука ржаная: "…по всему плану насчитывается около 500 рабочих-дней, то необходимо обеспечить продовольствием около 400 рабочих-дней. Я думаю, что надо купить: 1) муки ржаной – 200 кг, крупы гречневой – 24 кг, пшена – 10 кг, риса – 10 кг, манной крупы – 6 кг, макароны – 10 кг, сахара колотого – 15 кг, сахара песка – 5 кг. Всего на сумму около 9000 – 950  руб.  Чай, жиры, мясные консервы и прочее надо будет мне купить в Москве..." [Ф. 2038. Оп. 1. Д. 264. Л.11об]
         Письмо содержит интересные бытовые подробности, например, сведения о том, что  работавшие в прошлом в экспедиции Александра Яковлевича студенты педтехникума, которые  "оказались  прекрасными рабочими и вместе с тем очень культурными и дружными в общежитии ребятами"[Ф. 2038. Оп. 1. Д. 264. Л.13] столкнулись со сложностями с приобретением рабочей одежды:  "... и вот что я надумал.  Купить им всем (5 чел) прозодежду в Москве я не могу: это стоило бы очень дорого...я решил увеличить  зарплату до 400 руб. в месяц и в счет этой зарплаты выдать тем, у кого  нет своей рабочей одежды  аванс на покупку – 100 руб.  В.И.Невзоров сказал, что в Вологде  за эти деньги можно  достать подержанные сапоги и одежду которые выдержат 1,5-2 месяца.  Нельзя ли выдать студентам  аванс …под расписку…  и проследить, чтобы эти деньги были потрачены на эту цель, т.е. обязать их сразу после закупки сдать купленные вещи для хранения их до начала экспедиции" [Ф. 2038. Оп. 1. Д. 264. Л.13]

Александр Яковлевич пишет: "Палатки в этом году удалось достать хорошие  - 5 штук на 10-15 чел". Как выглядели эти палатки мы можем видеть благодаря фотографиям, сохранившимся в архиве музея археологии Череповецкого музейного объединения.  
          Объекты полевых работ выбирались не только на основании научных предпочтений Александра Яковлевича, но и потребностью  получения максимально полных данных по всем эпохам и строительства археологической экспозиции в музее:   "Объектом работы для Вологодского музея  …были выбраны  преимущественно памятники феодальной или раннефеодальной эпохи – курганы и селище у д. Коротецкое и такие же памятники на берегу Белого озера..эти памятники в Вологодской области (за исключением немногих пунктов около Тотьмы не исследовались а они имеют огромное значение для проблемы Новгородской колонизации…"[Ф. 2038. Оп. 1. Д. 264. Л.11]
          Стоит отметить, что создание музейной экспозиции в те годы было нелегкой, даже отчасти опасной. В своих воспоминаниях Александр Яковлевич пишет: "Для археологов же, конечно, главной задачей была реэкспозиция открытых зал. Добиться подлинного марксистского показа древнейшей истории человечества, не имея для этого никакого образца перед глазами, ни в наших советских, ни тем более в зарубежных музеях; при наличии только университетских познаний по марксизму; при существовавшей в то время разноголосице среди объявлявших себя знатоками и толкователями высказываний Маркса и Энгельса по вопросу о  древнем обществе [,] было делом далеко нелёгким. Каждую построенную нами часть экспозиции приходили, до её открытия, осматривать многочисленные комиссии, внутренние и  внешние. Каждая комиссия старалась найти в  экспозиции какие-нибудь «ошибки» немарксистского характера. Эти подлинные и воображаемые ошибки, рассматривались через увеличительное стекло, возводились в «уклон», в антимарксизм, даже в антисоветскую вылазку. Одна комиссия утверждала одно, другая — совершенно противоположное"[Брюсов, 2012. С.670]
          Создавались подобные комиссии и для проверки вологодского музея. В нашем распоряжении есть протокол   осмотра экспозиции, предложения и выводы о работе Вологодского областного краеведческого музея [Ф.46.оп.1. д. 34], составленный Н.А.Черницыным, приглашенным для "изучения экспозиции вологодского музея и состояния его фондов и изучения их содержания – что является необходимым для составления плана экспозиции…" 9 мая 1938 г.  Протокол, составленный на 10 машинописных листах, имеет совершенно разгромный  характер.  Упоминания об археологическом отделе в музее в нем нет. Существовал исторический раздел, в котором был представлен родовой быт финских племен и начало феодализма на севере. "Материалы археологических центральных экспедиций хранятся в тех же ящиках не разобранные, а сама экспозиция крайне бедна..." Выводы, к которым пришел Н.А.Черницын по итогам осмотра экспозиции, вероятно, имели плачевные последствия для директора музея, которым в то время был В.И.Невзоров: " 1. Враги нарда, орудовавшие в музее, находясь вне контроля бывших районных организаций, благодаря их беспечности, привели музей к такому состоянию, что он не может носить названия МУЗЕЙ……здесь – имеем кунскамерного типа экспозицию, но преследующую явные контрреволюционные цели, которых враги народа достигли /по сведениям имеющимся в музее наблюдались факты опускания денег в кружки, целование икон и моления/.

2. Музей… надо строить вновь, считаем положением что музея как такового не существует." Не после этого ли осмотра директором стал Ф.П.Куропатников?
           Вероятно, в 1939 г. началась работа по созданию археологических отделов экспозиции музея.  Александр Яковлевич не отказывался проконсультировать коллег в вопросах построения экспозиции, подбора экспонатов. В его письме от 16.5.1939 г он пишет: "Если речь идет о макете,  который должен  изображать охоту в  мустьерскую эпоху или вообще в палеолите, то конечно, заменять пещерного медведя бурым нельзя… если же макете будет размещен в разделе неолита Вологодской области (или более поздней эпохи), то, ясно, что может быть показан только бурый медведь, так как пещерные медведи к этому времени вымерли. Неясно мне также, почему Вы при этом говорите о чучеле медведя; значит ли это, что макет предполагается дать в натуральную величину?
          Кроме того, к письму приложена пояснительная записка к вырезке погребения с могильника Караваиха (Приложение 2). Значит, к маю 1939 г. вырезка погребения уже была в музее? Но экспедиция и в 1939 г. делала вырезки погребений, о чем свидетельствуют фотографии ученика 7 кл. Кек Евгения, участника турпохода, побывавшего на раскопках "профессора Брюсова".

          Третье письмо, вероятно, написано перед самой экспедицией "...в Вологду попадем ночью  или с 9 на 10 или с 10 на 11. Из Череповца я Вам телеграфирую. Здесь удалось почти все, что я намечал, закупить.  Надеюсь, что и у Вас в Вологде с этим не будет задержки. Надеюсь и на транспорт".
          Далее Александр Яковлевич  пишет: "Как мне сообщили, к моему удивлению, на наши раскопки собирается приехать Орбели со своими эпроновцами упражняться в «подводных раскопках». Недоумеваю , если это верно, что они будут делать и как они будут нырять в скафандрах на глубину 30-50 сант! Хотя сообщил мне об этом сотрудник Института ИМК Р.Академик Наук Н.А. Прокошев, я отказываюсь верить  такому легкомыслию" [Ф.2038. оп. 1. Д. 264.л. 95]
          Это письмо содержит интригующие сведения о том, как нелегко пробивало себе дорогу открытие А.Я.Брюсовым семян культурных растений в слое свайного поселения Модлона: "Открою Вам одну новость, о которой я воздержался  писать ранее. На раскопки мои этого года обращено сейчас несколько больше внимания, чем ранее. Дело в том, что в прошлом году при раскопках было найдено  3 семени культурного льна на стоянке 2-го тысячелетия до н.э. При опытах в Омской фитопатологической  лаборатории одно из этих семян у проф. Мурашкинского (это мой товарищ) проросло.  Факт  л. 95 об. этот привел к тому, что академик Вавилов и академик  Вильямс (вернее, по их поручению сотрудники  института имени Вильямса) произвели исследование всех найденных семян.
         В результате между  мною и «академиками» возник своего рода «спор» Они утверждают, что семена льна сохраняют способность к  прорастанию только несколько лет, и что прорастание «ископаемого льна» означало бы переворот в науке. Отсюда они делают вывод  о «случайном» попадании  современных семян на место раскопок. А я утверждаю, что все условия, при которых семена были найдены, совершенно исключают (подчеркнуто А.Я.Брюсовым) возможность  «случайного» попадания. А так как от предположения  о «случайном попадании» только один шаг до подозрении в «случайном» подкладывании, то я всякие споры и разговоры прервал (еще в январе) до результатов раскопок этого года. Теперь я  на такие находки буду составлять акты и опечатывать семена (в прошлом году мне этого, конечно и в голову придти не могло).
         В общем имею инструкцию особенно тщательно в этом году  фиксировать все обстоятельства и всю обстановку раскопок. Твердо рассчитываю оказаться правым  в этом споре. Но уж теперь попробую обращаться не к Вавилову...
         Думаю, что и для Вас это интересно. Ибо раскопки теперь выходят за границы археологии и истории прошлого и связываются с практикой сегодняшнего дня.
         На всякий случай: пока, до раскопок этого года, я порошу не сообщать в печать об этом факте. Ибо сейчас у меня нет прямых доказательств, кроме свидетельских показаний об условиях находки. А этого мало. Вот когда закончим работы этого года, дело будет другое. До скорого свидания. Желаю Вам всего лучшего. Искренне уважающий вас А.Брюсов".[Ф.2038. оп. 1. Д. 264.л. 95-95 об]

          В публикации А.Я.Брюсова "Свайное поселение на р. Модлоне" мы видим развитие этой ситуации: "В 1939 г. было собрано много семян в нижней части темной супеси. На этот раз они были запечатаны в особую коробку и составлен акт, удостоверявший несомненную "ископаемость" этих семян...Все семена просмотрел Н.Я.Кац, который не обнаружил среди них семян культурных растений..." [Брюсов, 1951. с. 23] Следующие семена, которые были определены как семена льна, были обнаружены только в 1945 г.

         Следующие письма касаются камеральной обработки полученной коллекции:   "... ставлю Вас в известность, что камеральная обработка коллекций из раскопок 1939 г  окончена, опись составлена, чертежи и фотографии готовы. Не закончено только, но сейчас идет, определение костей животных, семян и исследование торфа. Сейчас, следовательно, я приступаю к упаковке выделенной Вам части коллекции. Так как раскопок около сел. Коротец произвести не удалось, я посылаю Вам половину вещей из раскопок свайного поселения на р. Модлоне (№ по описи 10-312, 1843-2744), часть вещей из Караваевского могильника (№ по описи 1-310) и все сборы в Вашкинском р-не (63 предмета). Отчет с альбомом чертежей и  фотографий посылаю Вам немедленно. Вещи – после окончания упаковки (кроме костей, которые находятся в определении) Просьба  по получении отчета и коллекции уведомить об этом… Задержка всех этих работ произошла от того, что я долго болел и в работе был перерыв."[ Ф.2038. оп. 1. Д. 264.л. 96]
         Сотрудничество А.Я. Брюсова с Вологодским музеем продолжалось и в последующие годы. Вероятнее всего, условия сотрудничества так же регламентировались соглашениями, подобными первому, но они в архиве не обнаружены. Сохранился  "Отчет научного сотрудника вол. музея Невзорова В.И. о работе в чарозерской экспедиции  проф. Брюсова в 1940г." В нем В.И.Невзоров сообщает, что он "...работал вместе с экспедицией с 4 по 22 августа; работа производилась на месте свайного поселения на реке Модлоне..." Участки раскопа изначально делились на участки определенных музеев - адресатов коллекций вещей: "Я работал все  время в участке Вологодского Музея, следил за правильностью выполнения работ рабочими и писал дневник. В конце работ  т.к. время позволяло, решили сделать  еще прирезку к  раскопу. Прирезку сделали к участку вологодского музея с целью раскопать полностью дом, вскрытый здесь лишь наполовину, а не начинать вскрытие нового дома, который не успеть закончить к сроку. Дом в участке Вол. музея хорошо сохранился (можно проследить  пол и крепление одного угла). В результате  этого  года участок В.М.  оказался не меньше  чем участок ГИМ и пошлет ли ГИМ все вещи с этого участка в В.М. сейчас, сказать затрудняюсь.  ... В участке Вол. музея найдены: кости животных, керамика, кремневые орудия: скребки, ножи, проколки, наконечники Стрел, обломки  шлифованных плит, шлифованные каменные топоры, костяные орудия: шила и проколки, украшения: янтарные подвески, подвески из зубов лося, волка и т.д. Была найдена ручка от деревянного ковшичка, скульптурка (небольшая) – татуированная головка человека. Эти вещи дополнили бы нашу коллекцию вещей со свайного поселения. Кроме того, экспедиция производила небольшие раскопки на раннем славянском  селище 11-12 вв. (24 августа). 26,8.1940. Невзоров. В.И."  [Ф. 2038. Оп. 1. Д. 2038. Л. 4.]
         Продолжение работ планировалось и в 1941 г.  Об этом свидетельствует официальное письмо Наркомата по просвещению в Вологодский музей от 23.12.1940 [Ф. 2038. Оп. 1. Д. 2038. Л. 42]: " Государственный исторический  музей получил от Вас через тов. Брюсова А.Я. сообщение о переводе Вами на камеральную обработку коллекций из раскопок в Вологодской области 1000 рубл. В соответствии с нашим предыдущим  письмом Вам будут, следовательно, высланы все вещи из раскопанного у р. Перечной дома №3 (по описи № 400 вещи № 1234-2290 и по описи №425 вещи 233-491) и кроме того, некоторые деревянные вещи, в том числе 2 сваи, и кости животных.  Отправка будет произведена, как только закончится консервация деревянных вещей, которые находятся в процессе их сушки, т.е. в январе-ферврале. Сваи придется высылать дополнительно, т.к. в процесс их консервации очень длителен, а сейчас они еще проходят стадию предварительной  медленной сушки, после чего последует пропитывание их особым составом и новая медленная сушка. Научный отчет будет выслан по окончании определения костного материала и анализа пыльцы растений, т.е. в марте-апреле.  Ваше сообщение об отправке средств в размере 2000 руб. на совместное продолжение раскопок в 1941 г в Чарозерском р-не  Вологодской области ГИМ получил и поручил тов. Брюсову соответственно планировать работу.  Мы просим Вас переслать  эти деньги в адрес ГИМ или непосредственно на имя тов. Брюсова А.Я не позднее июня  1941 г, перед началом работы. Участие Вашего представителя в раскопках ГИМ считает очень желательным.  Мы ставим  Вас в известность, что кроме ГИМ и Вашего музеев в археологических работах в Чарозерском районе будут принимать участие также  средствами и людьми череповецкий краеведческий музей и Торфинститут (М). От последнего исследование торфа на западном берегу Чарозера и по рр. Модлоне и Еломе будет производить проф. С.Н.Тюренков.  Мы просим Вас обратиться в Вол. Облисполком    С ходатайством о распоряжении обеспечить, по примеру прошлого года, участников экспедиции в количестве 10-12 человек на июль-август 1941 г.  продуктами питания (хлеб, крупа, сахар) за счет местных ресурсов, желательно, как в прошлом году, из ближайшего к месту работ Сельпо в дер. Росликова … о результатах этого ходатайства просим уведомить ГИМ  Зам. Директора по научной Ч. Проф. Закс, Б.Я. зав 1 отделом Брюсов."