Трехгранный обломок песчанника с орнаментом в виде елки найден в захоронении №44 Оленеостровского могильника³.  В Верхневолжском регионе, в мезолитических слоях стоянки Ивановское –7 обнаружена чуринга с    изображением четырех секторов, заполненных наклонными линиями⁴. С этой же торфянниковой стоянки, но уже из слоев с верхневолжскими материалами, происходит  камень с гравировкой в виде решетки.  Найдены гравированные камни на стоянках Сахтыш - VII,Сахтыш -VIII⁵. На мезолитической стоянке Веретье –1 обл., оз. Лача) обнаружен  камень, на котором  рисунок также напоминает изображение решетки⁶. 

В Карелии известны гальки с процарапанным орнаментом на   стоянках от мезолита до  энеолита.  «На поселении Суна -  XIV обнаружена сланцевая овально-уплощенная галька со сложным узором из коротких линий, составляющих зигзаги, заштрихованные треугольники, прямые полосы⁷»  На поселении эпохи энеолита Челмужская Коса - ХХI в одном из жилищ обнаружена сланцевая галька с изображением дерева.  Галька покрыта черноватым налетом неясного происхождения⁸.

На одной из самых ярких торфянниковых стоянок Волго-Окского междуречья – Замостье-2 -  обнаружена серия «чуринг» из 65 экземпляров.   Предоставим слово авторам исследования стоянки – В.В. Сидорову и А.В. Энговатовой: «Камни укладываются на ладони, средние диаметры – около 4 см, крупные – около 6 см. Почти все камни несут следы воздействия огня:  растрескивание, изменение текстуры, цвета (46 экз.). На 21 из них – темные пятна – следы сгорания на поверхности камня  смолистых веществ или жира. Знаки наносились  на одной или обеих сторонах. Следы на камнях  стоянок Заболотского озера позволили  установить  последовательность действий с ними. Выбирался мягкий камень, чаще галька. Камнем трут по  относительно мягкому  материалу (дерево, кора, натянутая кожа), иногда  шлифуют его контуры, наносят на него знаки, кладут в огонь, капают на него жир, смолу или кладут  на него смолистый корень, мясо. В конце обряда  раскаленный камень  кидают  в воду у подножия берега»9. Сопоставление орнаментальных мотивов на чурингах, костяных орудиях, оружии и керамике  многослойного поселения Замостье – 2  привело В.В.Сидорова и А.В. Энговатову к выводу о том, что «орнаментальные мотивы чуринг, керамики и костяных орудий образуют одно поле, оружие  резко отличается по составу мотивов, характеру размещения. Это может быть связано с  принадлежностью к двум субкультурам – мужской и женской, а также  с использованием  для магического воздействия на предмет  разных знаковых систем¹⁰».

В.М. Лозовский, также изучавший чуринги Замостья-2, избегает прямолинейного толкования  способа действия с предметами: «Анализ чуринг показал как разнообразие композиций, так и ограниченность в виде элементов орнамента. Ведущими являются группы параллельных линий, составляющие как простые орнаментальные композиции (сетка, регистры с наклонными линиями, желобок с линиями), так и более сложные (вписанные заштрихованные треугольники, лесенки). Реже встречаются геометрические фигуры в виде зигзага или углов. Даже когда нет искусственного ограничения, орнамент редко покрывает  всю поверхность чуринги, а нанесен только на небольшом ее участке. Интерпретация чуринг проблематична…Сумма фактов свидетельствует о неутилитарном назначении этой категории находок. Однако суть производимых действий остается неизвестной. Для проецирования этнографических данных об использовании чуринг австралийскими племенами на культуру каменного века России нет серьезных оснований».¹¹

Таким образом, «чуринги» встречаются на археологических памятниках на протяжении всего  каменного века  - от мезолита до эпохи  бронзы, на довольно обширной территории. Чаще всего  их находят по одному экземпляру. Для многих таких предметов характерно наличие следующих признаков: повреждения, следы огня или следы темного вещества (нагара?) на их поверхности.   Обращает на себя внимание тот факт, что рисунки с очень сходными орнаментальными элементами – в частности, изображения решетки, треугольники, заполненные  штриховкой из наклонных линий – встречаются на удаленных территориях. Объяснение этого факта, вероятно,  находится в области мировоззрения и религиозной практики древнего населения Европейского Севера.

Вопросы происхождения, смысла и назначения первобытного искусства давно привлекают внимание исследователей. В археологии выработались определенные походы к изучению того или иного жанра первобытного искусства:   Можно привести такой пример классификации изображений на предметах: - метки – отдельные значки или группы этих значков, и простые изображения, не имеющие композиционной целостности.  Рисунки – более сложные изображения, связанные определенной композицией. Их объединяет с метками  отсутствие ритмической повторяемости элементов и размещение на поверхности … предметов… без определенной связи с его формой. Орнаменты – узоры из ритмически повторяющихся элементов, связанные с формой изделия, подчеркивающие ее в целом  или какие – либо ее части и детали¹². «Геометрическим» называют орнамент, состоящий из абстрактных геометрических форм. Вопрос о возникновении геометрического орнамента до сих пор не раскрыт. Существуют 2 основные гипотезы о происхождении геометрического орнамента. В одном случае он возник как результат сознательного использования технологических особенностей некоторых производственных процессов, например плетение сосудов из бересты или лозы. В другом случае – это  процесс постепенного упрощения и схематизации мотивов, которые первоначально имели изобразительный характер. Орнамент  является организующим началом. Он выявляет тектонику и конструкцию предметов. Кроме того, он имеет в себе и определенную смысловую нагрузку. …Орнамент не только украшает предмет или  выделяет отдельные части предмета, но и наносился с определенной целью. И цель эта зависит от  традиций и представлений об окружающем мире того народа, к которому относится данный орнамент.  Расшифровка семантики орнамента – дело невероятно сложное. Считается, что  орнамент имеет свой символический изобразительный язык. Геометрический орнамент мы встречаем на  изделиях из  кости, камня, дерева, глины. Для древнего человека г.о. служил своеобразным языком, с помощью которого  он выражал свои  понятия о мире. Общепринято считать, например, что прямая горизонтальная линия означала землю, линия волнистая – воду, крестом изображали огонь или солнце, ромб, квадрат или круг символизировали небесный огонь – солнце. Комбинации этих же простейших элементов составляли более сложные знаки, расшифровать которые представляется еще более сложным¹³».  

«При исследовании орнаментов кажутся принципиальными два момента. Во-первых,  любое исследование вопросов, связанных с идеологией древних народов, должно обязательно учитывать специфику  первобытного мышления по отношению к  современному рациональному. Во-вторых, изучение семантики орнамента должно основываться на  результатах его предварительной систематизации¹⁴».

Таким образом, орнамент можно рассматривать как своеобразный «шифр», зная отдельные элементы которого, можно успешно прочитать его истинный смысл. При этом нужно только придерживаться определенных правил, в частности, учитывать своеобразие первобытного мышления.     В чем же особенность первобытного мышления по сравнению с менталитетом современного человека?       Восприятие  первобытных людей  ориентировано иначе, чем наше. …В подавляющем большинстве случаев  восприятие первобытных людей  не только не отбрасывает  всего того, что уменьшает его объективность, но наоборот, подчеркивает  мистические  свойства, таинственные силы и скрытые способности  существ и явлений, ориентируясь на  элементы, которые, на наш взгляд,  имеют чисто  субъективный характер, хотя в глазах первобытных людей они не менее реальны, чем  все остальное. Общеизвестен  факт, что  первобытные люди … считают пластические изображения существ, писаные красками, гравированные или изваянные, такими же реальными, как  и изображаемые существа¹⁵. К характерным чертам  первобытного мышления относят также  т.н. закон сопричастия (партиципации), причем в первую очередь мистической партиципации. Поэтому  мышление первобытных людей может быть названо пралогическим  с таким же правом, как и мистическим. Почему, например, какое-нибудь изображение является для первобытных людей совсем иной вещью, чем для нас? Очевидно, дело в том, что  всякое изображение, всякая  репродукция «сопричастны» природе, свойствам, жизни оригинала¹⁶.  Эти выводы сделаны на основе полевых исследований, изучении аборигенов Австралии.

«Когда  у туземцев спрашивают, что означают некоторые рисунки, они неизменно отвечают, что рисунки эти сделаны только для   забавы, что они не имеют никакого смысла… Однако те же самые рисунки, если только они  исполнены на каком-нибудь ритуальном предмете, имеют весьма определенный смысл. Один и тот же  предмет может  при разных обстоятельствах  иметь совершенно разные значения.  Наконец, по поводу рисунков геометрического типа, собранных у тех же австралийцев, Спесер и Гиллен говорят: «Происхождение их совершенно ненизвестно, а значение их, если они его имеют, является чисто условным. Так, например, спираль или ряд концентрических  кругов, вырезанные на  поверхности какой-нибудь чуринги, может  обозначать «нисса» (каучуковое дерево), но совершенно одинаковый рисунок, вырезанный на другой чуринге, будет уже  представлять лягушку» Здесь перед нами совершенно отчетливые примеры того, что мы называем мистической абстракцией, которая, при всем своем отличии  от логической абстракции, является, тем не менее, процессом, часто употребляющемся в первобытном мышлении.¹⁷  Приведенный пример показывает, что  даже в случае возможности контакта с респондентом, полученная информация зачастую отличается противоречивостью. Переносить же подобные сведения на анализ вещей  культур, представленных только материальными остатками по меньшей мере,  неубедительно. Получается, что знакомство с особенностями  первобытного мировосприятия не помогает, а накладывает определенные ограничения на наши попытки пробиться к  пониманию семантики  изображений.

Между тем, наиболее  интересным, занимательным и вместе с тем наименее доказательным процессом в изучении произведений древней орнаментики является этап трактовки изображения, попытка объяснить его смысл, или разумное основание. К настоящему времени в литературе создан   определенный набор  трактовок наиболее часто встречающихся    изображений. На чуринге с Котовского Мыса, на мой взгляд, можно говорить о взаимосвязи следующих элементов композиции: округлая основа (круг) и центр, в котором сходятся линии (крест?).

«Круг – один из наиболее  распространенных элементов мифопоэтической символики, чаще всего выражает идею единства, бесконечности и законченности, высшего совершенства. Во многих традициях космос представляется именно как шар, или его более или менее опредмеченные варианты (яйцо, черепаха, диск), окруженные неорганизованным хаосом. Во временном плане идея круга находит еще более полное воплощение. В многочисленных мифологических сюжетах и мотивах нашла отражение циклическая концепция времени.   Круг в сочетании с другими фигурами и символами образует широко разветвленную область символических и эмблематических ассоциаций. Некоторые из них: круг и крест -  центр и 4 направления вселенной…»¹⁸

«Крест – один из наиболее распространенных символов, нередко функционирующий как символ высших сакральных ценностей. Крест подчеркивает идею центра и основных направлений, ведущих от центра»¹⁹. «Символ креста проходит через всю историю человечества, обретая во многих мифологических и религиозных системах высокое сакральное значение…  Чтобы понять  сакрализацию этого  символа в развитых культурах, следовало  бы оценить  его роль в культурах примитивных, где она  восходит  к  представлению  о центе  вселенной и  четырех сторонах света. Крест в сознании  первобытного человека  моделирует пространство, сакрализованное там, где оно  наполнено  мифопоэтическими и религиозными образами и ассоциациями. Очень вероятно, что и крестообразные начертания эпохи палеолита связаны с  космическим символизмом. А то, что  представление о сторонах света не было чуждо этому времени. Видно уже  из того, что многие погребения палеоантропов имеют преднамеренно ориентированный по сторонам света характер. Речь идет, конечно, лишь о возможности происхождения символа креста уже в мустьерское время, но не об интерпретации  конкретных предметов и изображений на них»²⁰. 

Необходимость поиска  общих принципов анализа, которые возможно было бы использовать при изучении различных видов древнего искусства, побудила меня обратиться к психологии творческого. В современных исследованиях психических механизмов творческих процессов  уделяется внимание  причинам, побуждающим  человека к творчеству и собственно общим закономерностям  этого процесса.

«Мы полагаем, что  творчество – это разновидность поисковой активности, под которой нами понимается активность, направленная на изменение  ситуации или изменение самого субъекта, его отношения к ситуации, при отсутствии  определенного прогноза желательных  результатов той активности. О мозговых механизмах  поисковой активности пока известно не очень много.  Как уже твердо установлено, с функциями левого и правого полушария у человека связаны два типа мышления – абстрактно-логическое и пространственно-образное. В настоящее время имеются прямые доказательства решающего значения для творчества  правополушарного мышления, создающего специфический пространственно-образный  контекст. Показано, что  при органическом  поражении левого полушария мозга у художников и музыкантов практически не  страдают их  артистические способности, а иногда  даже повышается  уровень эстетической  выразительности творчества²¹».

«Не  надо особой психологической проницательности для того, чтобы заметить, что ближайшие причины художественного эффекта скрыты в бессознательном и что, только проникнув в эту область, мы сумеем подойти вплотную к вопросам искусства.   Психоаналитики утверждают, что искусство по своему существу есть превращение нашего бессознательного в некие социальные формы, то есть имеющие какой-то общественный смысл и назначение  формы поведения»²².

Сама фантазия, проявляющаяся не только в образах сновидений, но и в произведениях искусства, подчиняется определенным закономерностям, которыми, как  считают психоаналитики, управляется  вся бессознательная  сфера. К ним относятся  механизмы сдвига (смещение акцента с одного явления на другое, а также подстановка безобидной ситуации вместо неприемлемой) и сгущения (соединение в одном образе нескольких  образов или отдельных черт).   Механизмы  сдвига,  сгущения и  образования символов, согласно учению Фрейда, проявляются в  любой форме фантазии – в причудливых желаниях  невротика и бредовых идеях  психопата, в мифических  народных вымыслах и религиозных верованиях, в интимных  мечтах и поэтическом творчестве.

К.Г. Юнг  пришел к выводу, что  символы передаются по наследству в виде так называемых архетипов. Юнг и его школа говорят даже  о коллективном бессознательном, которое определяет  жизнь и творческую деятельность  личности и целых популяций. Символы и вообще образы фантазии, по Юнгу, обусловлены архетипами, т. е. априорными  абстрактными  образцами, которые уже с момента рождения человека наличествуют в его психике и представляют собой «типические формы постижения» или  «фактор, определяющий однообразие и регулярность нашего постижения²³». Сам Юнг писал, что понятие архетипа  является неотъемлемым коррелятом идеи коллективного бессознательного, указывает на существование определенных форм психики, которые, как видится, присутствуют всегда и везде. В мифологических исследованиях их называют «мотивами»; в психологии первобытных людей они соответствуют концепции Леви-Брюля о «коллективных представлениях»…. Помимо нашего непосредственного сознания, которое носит целиком личностный характер и которое мы считаем единственной эмпирической психикой, существует вторая психическая система коллективного, универсального и безличного характера, идентичная у всех индивидов. Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, а наследуется. Оно состоит из предсуществующих форм – архетипов, которые могут стать лишь вторично осознанными и которые задают форму элементов психического содержимого²⁴. С этих позиций понятие символов выглядит следующим образом: То, что мы называем символами – это термин, имя или изображение, которые  могут быть известны в повседневной жизни, но обладают специфическим  добавочным значением  к своему обычному смыслу. Предполагается, что  они содержат нечто  смутное, неизвестное или скрытое от нас. Такие предметы, как колесо или крест, известны повсеместно, но при определенных условиях и они имеют символическое значение. То, что они символизируют, все еще является предметом противоречивых суждений. Таким образом, слово и изображение символичны, если они подразумевают нечто большее, чем их очевидное и непосредственное значение. Они имеют более широкий «бессознательный» аспект, который всякий раз  точно не определен или не может быть объяснен. Когда мы исследуем символ, он ведет нас в области, лежащие за пределами здравого смысла²⁵. 

Именно разработки в направлении изучения бессознательного через анализ различных его проявлений для изучения произведений первобытного искусства кажется мне очень   перспективными. Приведу хотя бы такой пример, описанный В.В.Ивановым: «Начну с истории болезни. Во время лечения шизофрении односторонними электросудорожными шоками, которое проводилось в Ленинграде…, мне пришлось  летом 1979 года наблюдать  такой случай. Молодая девушка, одаренная художница, не выходит  месяцами из тяжелейшего бреда. В него вплетено  столько разнообразных символов, что один из психиатров, знакомившийся  вместе со мной  с историей ее болезни, жаловался на почти полную  невозможность выделения основного ядра в этом потоке ассоциаций. После правостороннего шока, когда  поведением больной  управляло в основном левое полушарие, она, отвечая на вопросы, стала четко   описывать   мучающий ее комплекс  сексуальной вины перед матерью… До описываемого  шока, девушка, чьим поведением в короткие промежутки времени  управляло преимущественно правое полушарие, ведающее образным восприятием, сделала несколько хороших рисунков. После  же  правостороннего  шока  в ответ на просьбу нарисовать что-нибудь девушка изобразила нечто, что я не мог бы истолковать сразу же, если бы не занимался  раньше сексуальной символикой наскальных  рисунков пещер Верхнего палеолита (замечу, что  эти рисунки  на протяжении длительного периода истории  Homo sapiens  характеризовались  схематизацией и установкой на деталь, поданную как бы «крупным планом», которая типична  для левого полушария, видимо, игравшего особую роль  в разных видах знаковой деятельности после  победы звукового языка как главного средства  общения). Психиатры, не  имевшие культурно- антропологической подготовки, не поняли  изображения и стали расспрашивать больную. Она им пояснила: «это – мои половые органы». Завершая рассказ об этой больной, добавлю, что у нее же среди  схематизированных рисунков  был и рисунок руки с тем значением символа бога, который характерен  для первобытного  искусства и искусства шизофреников²⁶».        

Известно, что К.Г. Юнг находил объяснение многим сюжетам архетипов, анализируя видения шизофреников и толкуя сновидения.            

Подводя итог, необходимо остановиться на следующих моментах: Чуринги встречаются на  многих памятниках каменного века, на удаленных территориях. Обращает на себя внимание тот факт, что изображения на значительной серии их весьма похожи, в частности, часто встречаются треугольники с заполнением наклонными линиями.  Этот факт  можно объяснить общностью представлений, вероятнее всего, религиозных, вызвавших к жизни практику изготовления чуринг. На мой взгляд, подобные аналогии необходимо привлекать для выявления историко-культурных общностей, и для каменного века это значимо наряду с типолого-статистическими данными.  Вопросы же интерпретации, объяснения смысла отдельных знаков и символов необходимо решать с привлечением данных психологии. Подобные разработки пока редки, но именно они  имеют возможность поведенческих реконструкций в донельзя типологизированной и схематизированной пока археологии каменного века.