главная     о нас     личности     экспедиции    библиотека     законодательство           

Макаров Н.А.

 

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ О ХАРАКТЕРЕ КОЛОНИЗАЦИИ РУССКОГО СЕВЕРА В X—XIII ВВ.

Под Русским Севером подразумевается обычно обширная территория, включающая бассейн Онежского озера на западе и бассейн Мезени на востоке, с южной границей, проходящей по линии водораздела Волги и Сухоны. Русское население этого края характеризуется определенным единством диалекта и единством традиционной бытовой культуры. Можно говорить и о единстве исторической судьбы края в средневековье. Основная его часть в период образования древнерусского государства была лишена славянского населения и не вошла в границы государственной территории Руси, а в XV—XVI вв. это уже одна из ее наиболее развитых областей с плотным массивом русского населения. Начальные этапы колонизации края скупо освещены в письменных источниках. Само содержание понятия «колонизация» во многом неясно, и разные исследователи вкладывают в него разный смысл. Рассматривая различные мнения, можно наметить две основные концепции.

Одна из них была в развернутом виде сформулирована В.О. Ключевским и С.Ф. Платоновым, считавшими, что колонизация представляла собой прежде всего проникновение славян в малонаселенный северный край и возникновение здесь сети славянских поселений [1, с. 4—7; 2, с. 13—18]. Основным содержанием процесса являлось, таким образом, заселение Севера и становление на его территории сначала промыслового, а затем в некоторых местах и земледельческого хозяйства. Признавая факт существования на Севере местного финноязычного населения, эти историки полагали, что оно было немногочисленным и сыграло подчиненную роль в истории Севера. Включение северных земель в состав древнерусского государства рассматривалось В.О. Ключевским и С.Ф. Платоновым как следствие освоения этой территории переселенцами-славянами. Концепция Ключевского и Платонова была принята многими историками, одни из которых целиком разделяли основные ее положения [3, с. 190—193; 4, с. 35; 5, с. 207], другие, отвергая некоторые из них, соглашались с ее исходным пунктом — взглядом на период X—XIII вв. как на время быстрого взрывообразного заселения края [6, с. 257-261; 7, с. 47, 48; 8, с. 32, 33; 9].

На сложение другой точки зрения большое влияние оказали достижения финно-угорского языкознания, в том числе выявление на Русском Севере пласта гидронимов финно-угорского происхождения. Это навело на мысль, что к моменту начала колонизации здесь уже существовало многочисленное финское население, а сама колонизация сводилась к установлению власти русских князей над северными территориями. По мнению ряда исследователей — П.С. Ефименко, Е.К. Огородникова, М.М. Богословского, А.А. Кизеветтера, А.А. Савича, колонизационное движение на начальных своих этапах представляло собой серию военных экспедиций, имевших целью покорение и обложение данью местных племен [10, с. 56-63; 11, с. 4, 5; 12, с. 2; 13, с. 13, 14; 14, с. 24]. Своеобразное развитие получила эта концепция в работе А.Н. Насонова, который, отказавшись от трактовки освоения Севера как цепи военных походов, представил колонизацию в виде процесса распространения  даней  среди старожильческого населения края [15, с. 99, 110].

______________________

ка; 72 — Шухлиха, случайная находка; 73 — Проневская, могильник; 74 — Новго­родовская, случайная находка; 75 — Долговицкая II, могильник; 76 — Нижнепаунин­ская, могильник; 77 — Исаковская, случайная находка; 78 — Кремлево, случайная находка; 79 — Шевденицы, могильник; 80 — Медведево, курганы; 81 — Великий Устюг, клад; 82 — Пестово, селище; 83 — Морозовица I, селище; 84 — Морозовица II, селище; 85 — Новое Село I, сопка; 86 — Новое Село II, сопка; 87 — Новое Село III, селище; 88 — Новое Село IV, селище; 89 — Никольское I, городище; 90 — Николь­ское VI, селище; 91 — Никольское V, селище; 92 — Никольское VII, селище; 93 — Покровское I, селище; 94 — Покровское II, селище; 95 — Никольское III (Болтин­ская), курганы и грунтовый могильник; 96 — Новокемский I, случайная находка; 97 — Новокемский II, селище; 98 — Новокемский III, селище; 99 — Новокемский V, селище; 100 — Орлово, случайная находка; 101 — Водоба II, селище; 102 — Монасты­рек, селище; 103 — Троицкое I, могильник; 104 — Троицкое II, селище; 105 — Троиц­кое III, селище; 106 — Егорьевка, селище; 107 — Васютино, поселение; 108 — Ста­рые Вашки, селище; 109 — Муньга I, селище; 110 — Муньга II, селище; 111 — Ухто­ма I, селище; 112 — Ухтома II, селище; 113 — Ухтома III, селище; 114 — Ухтома IV, селище; 115 — Усть-Андога, селище; 116 — Белоозеро, поселение и курган; 117 — Пески, могильник; 118 — Пулково, селище; 119 — Волохово, селище; 120 — Федось­ин городок, селище; 121 — Крутик, поселение; 122 — Яковлево, случайная находка; 123 — Нефедьево III, селище; 124 — Нефедьево I, могильник; 125 — Нефедьево II, селище; 126 — Гора, случайная находка; 127 — Сопигино, селище; 128 — Кудрине, селище; 129 — Шушгора (Ульяново), селище; 130 — Каралка, селище; 131 — Мини­но, могильник; 132 — Панькино, клад; 133 — Соборная гора, селище, 134 — Торово, могильник; 135 — Луковец, поселение; 136 — Городище, поселение; 137 — Любец, слу­чайная находка; 138 — Козьмодемьянское, случайная находка; 139 — Клыжово, сели­ще; 140 — Качалки, селище; 141 — Вологда, поселение; 142 — Векса, селище; 143 — Двиница II, селище; 144 — Двиница I, селище; 145 — Шуйское, селище; 146 — Се­меновская, могильник; 147 — Марьинская, могильник; 148 — Заречье, могильник; 149 — Чижово, случайная находка; 150 — Кудринская, могильник; 151 — Усть-Царе­ва II, селище; 152 — Пустошинская, могильник; 153 — Старототемское, селище; 154 — Усть-Стрелица, клад; 155 — Устье Имаи, селище; 156 — Октябрьский мост, селище; 157 — Кузомепь II, могильник; 158 — Черанга I, селище; 159 — Пога I, селище; 160 — Воезеро, могильник; 161 — Каратыгинская, могильник; 162 — Ростовское, селище; 163 — Никольское VIII, селище; 164 — Никольское IX, селище; 165 — Никольское XI, селище; 166 — Никольское X, селище; 167 — Киснема (Троицкое VI), селище; 168 — Троицкое IV, селище; 169 — Троицкое V, селище; 170 — Коптево II, селище; 171 — Коптево I, селище; 172 — Киуй; 173 — Волок, селище; 174 — Устье Пидьмы, селище; 175 — Бородава, селище; 176 — Вогнема, селище; 177 — Сокольникове, селище; 178 — Шуйгино II, селище; 179 — Шуйгино I, селище; 180 — Нефедьево V, селище; 181 — Лукинское, селище; 182 — Славянка, селище; 183 — Селище, селище; 184 — Никола Мокрый, селище.

ряющимися концами, бронзовая круглая ажурная бляха, серебряная подковообразная фибула с гнездами для эмали, обломок бантовидной накладки, смонтированной из выпуклых круглых бляшек, и некоторые другие вещи [23, с. 145, 146; 24, с. 140, 141; 25, с. 70-83; 26]. Датирующим материалом может служить и найденная вместе с этими вещами керамика с поверхностью, покрытой расчесами или легкой штриховкой, и орнаментом в виде ямочных вдавлений на плечике и шейке сосудов. Кроме селищ известны единичные погребения с кремациями и ингумациями [24, с. 109, 110; 26]. Малочисленность памятников и невозможность узкой датировки большинства из них вынуждают рассматривать материалы всего I тыс. (исключая X в.) суммарно; при этом следует иметь в виду, что большая часть памятников относится к середине — третьей четверти I тыс. н. э. Что касается географического распространения памятников, то они сосредоточены в западных и юго-западных районах: в бассейне Онежского озера [24, с. 109, 110, 140, 141; 25, с. 70-83], Белого озера и Шексны [23, с. 145, 146; 26; 27, с. 5], но встречаются и восточнее — на Сухоне, озерах Лача и Боже [26]. В северной части рассматриваемой территории — в низовьях Онеги и Северной Двины и на Белом море — памятники этого периода пока не выявлены.

Переходя к материалам X—XIII вв., отметим прежде всего значитель­ное увеличение количества памятников, хотя протяженность этого перио­да вдвое меньше. Типологически этот материал разнороден. На карте отмечены 100 открытых поселений, одно городище и два древнерусских города — Белоозеро и Вологда. Среди погребальных памятников преобладают грунтовые могильники — их 29, известно также 5 курганных групп и 2 одиночные сопки. Из 27 пунктов происходят случайные находки средневековых украшений, орудий труда и керамики. Кроме того, на рассматриваемой территории найдено 13 кладов X—XII вв., в составе которых были куфические и западноевропейские монеты и украшения.

Из 177 пунктов с находками этого времени 4 локализуются на Свири [28, с. 152; 29, с. 102, 103; 30], 3 - на Сямозере[1] [24, с. 141, 145], 18 — в бассейне Онежского озера[2] [25, с. 83—93; 28, с. 161; 31, с. 96, 99; 32, с. 95-102; 33, с. 103-112; 34, с. 149-157; 35, с. 169: 36, с. 29, 30; 37, с. 54; 38, с. 33, 34; 39, с. 21, 22; 40, с. 16, 17], 18 — в бассейне озер Воже, Лача и р. Онеги[3] [18, с. 123. 134, 135; 19, с. 81-83; 41; 42, л. 27-33; 43, л. 2, 3; 44, с. 19, 20; 45, с. 20; 46, с. 25; 47, л. 9; 48, с. 30; 49, л. 4 об.], 72 — в районе Белого озера[4] [16; 28, с. 161; 43, л. И, 12; 44, с. 19, 20; 50, с. 65-69; 51 с. 42-48; 52. с. 261, 262; 53, л. 2-7, 17-19; 54, с. 19, 20; 55, л. 66, 67, 70; 56, с. 132-135; 58, с. 37], 10 - в среднем течении Шексны[5] [18. с. 135; 27, с. 5; 57, с. 28], 20 — в бассейне Сухоны и Кубенского озера[6] [17, с. 6-24; 21, с. 196-201; 28, с. 161, 176; 37, с. 2; 44, с. 19, 20; 59, л. 18-21; 60, с. 24; 61, с. 21, 22], 23 - в бассейне Ваги и Кокшеньги[7] [20, с. 115; 21, с. 199, 200; 22; 28, с. 161; 62, с. 73, 74; 63, с. 92, 95; 64, с. 22; 65, с. 7; 66, с. 45—49; 67, с. 66—71], 2 — на Карельском и Поморском берегах Белого моря [20, с. 111, 112; 68, с. 230—244], 3 — на Терском берегу[8] [69, с. 6, 7; 70, с. 25, 26] и 2 - на Пинеге[9]  [71, с. 153]. В целом ареал находок этого периода простирается гораздо дальше на север и на восток, чем ареал памятников I тыс. н. э. Некоторые скопления пунктов с находками X—XIII вв. приходятся на те районы, где материалы предыдущего периода неизвестны: на Заонежье, Водлозеро, Вагу, Кокшеньгу. Однако основная масса пунктов сосредоточена в юго-западной части рассматриваемой территории — там же, где и памятники предыдущего периода. На северной периферии, включая большую часть Беломорского побережья, Подвинье и среднее и нижнее течение Онеги, памятники попрежнему неизвестны.

Суммарный подход к картированию памятников X—XIII вв. — перио­да протяженностью около 400 лет — обусловлен тем, что многие из них не могут пока получить более узких дат, чем X—XII или XI—XIII вв. Однако примерно для половины материала — 97 комплексов — сущест­вует возможность сравнительно точного датирования. К числу этих ма­териалов принадлежат комплексы поселений, подвергавшихся более пол­ным исследованиям, погребения с инвентарем, клады и находки ювелир­ных украшений. Большинство вещей из этих комплексов относится к известным общедревнерусским или общесевероевропейским типам и мо­жет быть датировано в соответствии с хронологией древностей Новгорода. Старой Ладоги и древнерусских курганов. Существенное значение для датировки имеют находки монет, происходящие из 19 пунктов. Датиро­ванные комплексы объединяются в три хронологические группы: пер­вой — третьей четверти X в., последней четверти X в.— первой четвер­ти XII в. и XII—XIII вв. (рис. 2).

Рис. 2. Памятники X—XIII вв. на Русском Севере. а — памятники первой — треть­ей четверти X в.; б — памятники последней четверти X — первой четверти XII в.: в — памятники   XII—XIII вв.;  г — памятники   с   комплексами   X—XI  и   XII—XIII   вв.

I — Кузомень I, могильник; 2 — Индерка, клад; 3 — Кемь, клад; 4 — Горелый Мост VI, селище; 5 — Пинега, случайная находка; 6 — Ваймуши, могильник; 7 — Кудома, XI, селище; 8 — Лахта II, селище; 9 — Суна VI, селище;  10 — Петрозаводск, клад;.II — Кокорвш, случайная находка;  12 — Падмозеро, клад;  13 — Повенец, случайная находка; 14 — Челмужи, курганы; 15 — Илекса   IV—V,   селище;   16 — Озера,   клад; 17 — Верхняя Мандрога, курган; 18 — Свирьстрой I, клад; 19 — Свирьстрой II, клад; 20 — Муромское VII, селище; 21 — Муромское VI, одиночное погребение; 22 — Куштозеро IV,   клад;   23 — Кукозеро   V,   селище;   24 — Погостище,   могильник;   25 — Тихманьга, могильник; 26 — Горка, могильник; 27 — Горка, селище I; 28 — Малый Колокол,  селище;  29 — Веретье,  случайная   находка;  30 — Попово,   могильник;   31 — Корбола, могильник;   32 — Усть-Пуя, могильник;  33 — Аксеновская,   случайная  на­ходка; 34 — Васильевская,   случайная   находка;   35 — Благовещенское,   клад;   36 — Хозьмино, случайная находка; 37 — Селютинская, случайная находка; 38 — Городи­ще, случайная  находка;   39 — Матвеевское,   случайная   находка;   40 — Игунинская, случайная  находка;  41 — Шухлиха,  случайная  находка;  42 — Новгородовская,  случайная находка;   43 — Нижнепаунинская,   могильник:   44 — Исаковская,   случайная находка;  45 — Кремлево,   случайная   находка;   46 — Шевденицы, могильник;   47 — Медведево, курганы;  48 — Великий Устюг, клад  и случайная находка;  49 — Моро­зовица I, селище; 50 — Морозовица II, селище; 51 — Никольское, городище; 52 — Никольское V, селище; 53 — Никольское VII, селище; 54 — Никольское III (Болтин­ская)  курганы; 55 — Новокемский II, селище; 56 — Новокемский III, селище:  57 — Орлово,   случайная  находка;   58 — Монастырек,   селище:   59 — Киснема,   могильник; 60 — Васютино,   поселение; 61 — Белоозеро,   поселение   и   курган; 62 — Крохинские Пески, могильник;   63 — Крутик,   поселение;   64 — Нефедьево   I,   могильник;   65 — Панькино, клад; 66 — Торово, могильник; 67 — Луковец, поселение; 68 — Городище, поселение; 69 — Устье Имаи, селище; 70 — Минино, могильник; 71— Вологда, посе­ление; 72 — Двиница I, селище; 73 — Усть-Стрелица, клад; 74 — Семеновская, могиль­ник; 75 — Марьинская, могильник; 76 — Заречье, могильник; 77 — Чижово, случай­ная находка; 78 — Кудринская, могильник; 79 — Пустошинская, могильник; 80 — Старототемское, селище; 81 — Кузомень II, могильник; 82 — Черанга I, селище; 83 — Пога I, селище; 84 — Воезеро, могильник; 85 — Коротыгинская, могильник; 86 — Ростовское, селище; 87 — Попадьино, могильник; 88 — Попадьино, селище; 89 — По­кровское I. селище; 90 — Никольское VIII, селище; 91 — Никольское IX, селище; 92 — Никольское X, селище; 93 — Киснема (Троицкое VI), селище; 94 — Вогнема, селище; 95 — Кудрино, селище; 96 — Сопигино, селище; 97 — Никола Мокрый, селище

Комплексы первой группы происходят из девяти пунктов. Дата их устанавливается по находкам дирхемов, чеканенных в IX — первой половине X в., набору бус, в котором преобладают лимонки, в том числе многочастные позолоченные и посеребренные, глазчатые бусы и рубленый бисер, проволочных височных колец мерянского типа, трапециевидных привесок с орнаментом в виде точечных вдавлений, подковообразных фибул с шипами на граненых концах, а также по набору керамики, в котором отсутствуют гончарные сосуды древнерусского облика. Важным датирующим признаком можно считать отсутствие в комплексах ряда распространенных украшений, вошедших в употребление в последней четверти X — на рубеже X—XI вв. Наиболее полно слои первой — третьей четверти X в. изучены на поселении Крутик на Шексне. Серединой, а скорее второй половиной X в. может быть датирован нижний слой Белоозера. К этому же периоду относятся материалы трех поселений в бассейне Белого озера и клад куфических монет, найденный в среднем течении Шексны. Кроме того, укажем находки в бессеине Онежского озера: серию украшений из разрушенного кургана на Сви­ри, клад куфических монет из Петрозаводска, от которого сохранился единственный дирхем 946 г., и подковообразную фибулу с гранеными концами из Повенца. Относя эти находки к первой хронологической группе, следует учитывать, что они должны быть датированы второй по­ловиной X в., не исключая и последней четверти этого столетия. Немно­гочисленные комплексы первой хронологической группы локализуются, таким образом, в двух районах — на Белом озере и Шексне и вблизи Онежского озера.

Материалы   второй хронологической группы найдены в  44 пунктах (рис.  2).  Для датировки их существенны находки западноевропейских и куфических монет, набор бус  (в котором лимонки и глазчатые бусы сочетаются с золото- и серебростеклянными бочонкообразными и цилиндрическими), находки грушевидных бубенчиков с крестообразной прорезью,   подковообразных фибул со спиральными концами и треугольным или ромбическим сечением дуги, витых, проволочных, дротовых и пластинчатых браслетов с завязанными концами, лировидных пряжек, костяных односторонних расчесок с футлярами, ножей с узким клиновидным  лезвием  и  толстой  спинкой.   В  керамическом  наборе   характерно сочетание   лепных   и   гончарных   сосудов,   причем   на   большей   части рассматриваемой территории лепная керамика остается преобладающей. Географические комплексы этой группы распределены неравномерно. 16 из них локализуются на Свири, в Заонежье, в Восточной Карелии и в Западном Беломорье. Здесь известны 9 селищ, курганная группа, одиночное погребение, коллекция украшений, представляющая собой скорее всего инвентарь разрушенного погребения, и 5 монетных и монетно-вещевых кладов. В районе Белого озера и среднего течения Шексны лока­лизуются 16 комплексов, включающих город Белоозеро, 9 открытых поселений,  3 грунтовых могильника,  2 курганные группы и  1  монетный клад. Два могильника, два селища и одна случайная находка этого периода известны в районе озер Лача и Воже. Клад серебряных шейных гривен XI в. найден на Терском берегу, а два клада западноевропейских монет — в среднем и нижнем течении Сухоны. Четыре комплекса второй хронологической группы происходят из бассейна Ваги. В их числе грунтовый могильник, клад куфических и западноевропейских монет и две коллекции украшений, очевидно, из разрушенных могильников. Мы видим, что районом преимущественного распространения древностей конца X — начала XII в. остается западная половина рассматриваемой территории, тогда как в восточных ее областях зафиксированы лишь единичные памятники.

Комплексы третьей хронологической группы еще более многочисленны — их 52. Датировка их основывается на находках полых зооморфных подвесок — коньков и баранчиков, плоских прорезных двухголовых подвесок-коньков, косорешетчатых подвесок, шаровидных бубенчиков с прямой прорезью и поперечным литейным швом, топоров с широким опущенным лезвием, небольшой выемкой и бородком или с симметричным лезвием, ножей с широким и плоским лезвием. Керамический набор ряда памятников содержит исключительно круговую посуду, среди которой преобладают горшки с высоким плечиком, короткой шейкой и сильно отогнутым наружу венчиком с загнутым внутрь краем.

На Свири, в Заонежье, и в Восточной Карелии комплексы, относящиеся к третьей хронологической группе, неизвестны. Следуя далее на восток, в районе Белого озера и среднего течения Шексны мы встретим 13 комплексов этого периода: 10 открытых поселений, включая Белоозеро, и 3 грунтовых могильника. Еще одно селище и 5 грунтовых могильников локализуются в районе озер Лача и Воже и в бассейне Онеги. В бассейне Сухоны культурный слой этого времени встречен на шести поселениях, в том числе в Вологде. Здесь же. в бассейне Сухоны, известны три грунтовых могильника и единственная на Севере курганная группа этого периода. Наиболее крупное скопление памятников и отдельных находок, относящихся к третьей хронологической группе, мы обнаруживаем в бассейне Ваги и Кокшеньги. Здесь локализуется 7 грунтовых могильников, 1 селище и 10 местонахождений украшений и орудий труда. Еще два могильника этого периода известны на Терском берегу и два пункта с находками вещей из разрушенных погребений — на Пинеге. Легко заметить, что комплексы третьей хронологической группы концентрируются в восточных районах Севера, где комплексы предыдущих периодов отсутствуют или немногочисленны. Резко увеличивается в этот период количество памятников в Важском бассейне. В районе озер Лача и Белое число комплексов остается в XII—XIII вв. примерно таким же, как и в предыдущем периоде, тогда как в бассейне Онежского озера памятники исчезают.

Составленная нами археологическая карта отражает современный уровень знаний о средневековых памятниках Севера. Будущие исследо­вания внесут в нее большие дополнения, которые могут значительно изменить общую картину, наблюдаемую в настоящее время. Поэтому прежде чем суммировать результаты наблюдений, необходимо остановиться на вопросе о «белых пятнах», имеющихся сейчас на карте. Действительно, нельзя не обратить внимание на отсутствие памятников X—XIII вв. на огромных территориях, в частности в Подвинье в на Беломорском побережье. Является ли это следствием слабой изученности территории или же она была действительно не заселена? Что касается Нижнего Подвинья и Поморья, то эти районы считать необследованными нельзя. Первые попытки сбора сведений об археологических памятниках этих районов были предприняты более 100 лет назад [72, с. 187-193; 73,. с. 319-364], в дальнейшем здесь пролегли маршруты разведок К. П. Ревы, В. И. Смирнова, А. Я. Брюсова, О. В. Овсянникова, А. А. Куратова, в ходе которых были выявлены памятники эпохи неолита, бронзы, раннего железа и позднего средневековья [74, с. 9-11, 51-76, 85-88]. Трудно, однако, предположить и полную незаселенность Нижнего Подвинья и Поморья в X—XIII вв. Вероятно, население в этих и других районах северной и северо-восточной части края было редким и малочисленным. Отдельные памятники X—XIII вв. будут, безусловно, найдены и здесь, но количество их останется несравнимо меньшим, чем: в юго-западных районах.

Общий обзор хронологического и территориального распределения памятников, отмеченных на карте, позволяет сделать два наблюдения. Во-первых, это резкое увеличение количества памятников, приходящееся на X—XI вв. и продолжающееся, хотя и более медленно, в XII—XIII вв. Сравнение числа памятников I тыс. н. э. и X—XIII вв. — 20 и 177 — само по себе выразительно. Впрочем, оно нуждается в некоторых комментариях. Комплексы I тыс. н. э. бедны металлом и содержат довольно невыразительный керамический материал, поэтому обнаружение их или выделение древностей этой эпохи в составе уже существующих коллекций несравненно труднее, чем обнаружение памятников X—XIII вв. Не исключено, что часть материалов I тыс. н. э. остается неопознанной и неотделенной от более ранних древностей эпохи железа. Мы должны учитывать, что фиксируемая в настоящее время резкая диспропорция числа памятников двух эпох на самом деле могла быть более сглаженной. И все же значительное увеличение числа археологических памятников в конце X—XI в. устанавливается вполне определенно.

Второе наблюдение — неодинаковое хронологическое распределение памятников в разных районах Севера. Если в районе Онежского и Белого озер довольно многочисленны памятники X—XI вв., то на востоке — в бассейнах Ваги и Сухоны — они единичны. Здесь преобладают материалы XII—XIII вв. Таким образом, увеличение количества памятников сопровождается расширением их ареала и смещением основной их массы на северо-восток.

Отмеченные изменения на археологической карте Севера происходят в тот период, на который, судя по письменным источникам, падает начало колонизации края. Естественно рассматривать их как прямое отражение процессов колонизации в материалах археологии. В таком случае основным содержанием процесса колонизации следует считать быстрое заселение Севера, в первую очередь его юго-западных районов, за счет притока населения извне. Хорошо прослеживается основное направление движения — с юго-запада на восток и северо-восток. Трудно предложить другую интерпретацию изменений, наблюдаемых на археологической карте. Если признать, что колонизация Севера представляла собой лишь распространение даней на новые территории, то зафиксированное нами увеличение числа археологических памятников (а следовательно, и населения) в X—XIII вв. не может получить удовлетворительного объяснения. Материалы археологии склоняют к мысли, что постепенному включению различных областей Севера в состав государственной территории Руси предшествовало широкое проникновение сюда пришлого населения.

ЛИТЕРАТУРА

1.   Ключевский  В.   О.   Хозяйственная  деятельность  Соловецкого  монастыря  в   Бе­ломорском  крае.— Московские  университетские  известия,   1867,  №  7.

2.   Платонов С. Ф. Прошлое Русского Севера. Пг.: Время, 1923.

3.   Ефименко А.  Я.  Крестьянское  землевладение  на  Крайнем  Севере.— В  кн.:  Исследование народной жизни. М., 1884.

4.   Колесников П. А. Северная деревня в XV — перв. пол. XIX в. Вологда: Сев.-зап. кн. изд-во, 1976.

5.   Данилова Л. В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле в XIV—XV вв. М.: Изд-во АН СССР. 1955.

6.   Пименов В. В. Вепсы. М. - Л.: Наука, 1965.

7.   Витов М. В. Историко-географические очерки Заонежья XVI—XVII вв. М.: Изд-во МГУ, 1962.

8.   Бернштам Т. А. Поморы. Л.: Наука, Ленингр. отдние, 1978.

9.   Бернштам Т. А.  Роль верхневолжской колонизации в освоении Русского Севера.— В кн.:  Фольклор и этнография Русского Севера. Л.,  1973.

10.  Ефименко П. С. Заволоцкая Чудь. Архангельск, 1869.

11.  Огородников Е. К. Прибрежья Ледовитого и Белого морей с их притоками по Книге Большого Чертежа.— ЗРГО по отделению этнографии, 1877. т. VII.

12.  Богословский М. М. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII в. Т. I. М., 1909.

13.  Кизеветтер  А. А.  Русский Север.  Роль  Северного  края Европейской России в истории Русского государства. Вологда, 1919.

14.  Савич А. А. Соловецкая вотчина   XV—XVII   вв.   Пермь:   Изд.  о-ва ист.   филос. и соц. наук при Перм. ун-те, 1927.

15.  Насонов А. Н. Русская земля и образование территории древнерусского государства. М.: Изд-во АН СССР, 1981.

16.  Голубева Л. А. Весь и славяне на Белом озере. М.: Наука, 1973.

17.  Никитин А. В. Древняя Вологда по археологическим данным.— В кн.: Сборник по археологии Вологодской области.  Вологда: Сев.-зап. кн. изд-во,  1961.

18.  Тухтина Н. В. Об этническом составе населения бассейна реки Шексны в X— XII вв.—Тр. ГИМ, 1966, вып. 40.

19.  Брюсов А. Я. Финское  погребение X—XI  вв. в дер. Погостище Кирилловского района Вологодской области.— КСИА, 1969. вып. 120.

20.  Tallgren A. M. Biarmia.— ESA, 1931, v. VI.

21.  Черницын А. Н. Угро-финские могильники на   территории   Вологодской   обла­сти.— СА, 1966, № 4.

22.  Гуслистов  Н. В.  Марьинский  могильник.— В кн.:  Вопросы финно-угроведения. Сыктывкар, 1979.

23.  Голубева Л. А. К проблеме этногенеза веси.— В кн.: Древние славяне и их соседи. М.: Наука, 1970.

24.  Косменко М. Г. Многослойное поселение Кудома XI на Сямозере.— В кн.: Новые   археологические  памятники Карелии  и  Кольского полуострова.  Петроза­водск, 1980.

25.  Косменко М. Г. Комплексы эпохи железа и раннего средневековья на многослойном поселении  Муромское VII.— В кн.:  Поселения каменного века и ран­него металла в Карелии. Петрозаводск, 1982.

26.  Макаров Н. А. О некоторых комплексах середины — третьей четверти I тыс. н. э. в Юго-Восточном Приоиежье и на р. Сухоне.— КСИА, 1985, вып. 183.

27.  Башенкин А. Н. Работы в бассейне р. Шексны.— АО-1981. М., 1983.

28.  Потин В. М. Топография находок западноевропейских монет X—XIII вв. на тер­ритории Древней Руси.— Тр. ГЭ, 1967, т. IX.

29.  Корзухина Г. Ф. Русские клады. М.— Л.: Изд-во АН СССР, 1954.

30.  О древних предметах, найденных на берегу р. Свири в Лодейнопольском уез­де Олонецкой губернии.— Архив ЛОИА, ф. 1, д. 1899/92.

31.  Станкевич Я. В. Курганы Юго-Восточного Приладожья и Карело-Финской ССР.— В кн.: Археологический сборник. Петрозаводск: Госиздат. Карело-Финской ССР, 1947.

32.  Песонен П. Э. Памятники раннего средневековья на Муромском озере.— В кн.: Археологические  исследования  в  Карелии.  Л.:  Наука, Ленингр.  отд-ние,   1972.

33.  Кочкуркина С. И. Курганы северного побережья Онежского озера.— В кн.: Археологические  исследования  в  Карелии.  Л.:  Наука, Ленингр.  отд-ние,  1972.

34.  Косменко М. Г. Двуслойное поселение в устье р. Суны.— В кн.: Средневековые поселения Карелин и Приладожья. Петрозаводск, 1978.

35.  Равдоникас В. И. Скандинавские находки в курганах Прионежья.— ПИДО, 1934, вып. 9—10.

36.  Савватеев Ю. А. Археологические исследования на территории Карелии.— В кн.: Средневековые поселения Карелии и  Приладожья.  Петрозаводск,  1978.

37.  Ошибкина С. В. Отчет о работе Северной экспедиции в 1978 г.— Архив ИА АН СССР, р-1, № 8615.

38.  Панкрушев Г. А.  Отчет  о работе  Восточно-Карельской археологической экспедиции в 1967 году.— Архив ИА АН СССР, р-1, № 3456.

39.  Косменко М. Г. Раскопки многослойных поселений  в Южной Карелии.— АО — 1981. М., 1982.

40.  Косменко М. Г. Исследования на Водлозере.— АО — 1983. М., 1985.

41.  Макаров Н. А. Средневековый могильник Попово на Каргополье.— КСИА.  1983. вып. 171.

42.  Ошибкина С. В., Макаров Н. А. Отчет о работе Северной экспедиции в 1979 г.— Архив ИА АН СССР. р-1. 7451.

43.  Макаров И. А. Отчет о разведках в Архангельской и Вологодской областях в 1980 г.— Архив ИА АН СССР, р-1. № 7956.

44.  Макаров Н. А. Работы Онежско-Сухонского отряда.— АО — 1982. М., 1984.

45.  Макаров  Н. А.  Работы  Онежско-Сухонского отряда. — АО — 1983.  М.,  1985.

46.  Фосс М. Е. Стоянка Веретье. — Тр. ГИМ, 1941. вып. 12.

47.  Брюсов А. Я. Отчет о результатах работ Архангельской археологической экспедиции. — Архив ИА АН СССР, р-1, № 2277.

48.  Овсянников О. В. Разведки  в  Архангельской   области. — АО — 1981. М.,   1983.

49.  Заявление  преподавателя Каргопольского духовного   училища   Д.   Березкина о необходимости   исследования   Каргопольского   детинца. — Архив   ЛОИА,    ф.   1, д. 1899/277.

50.  Ошибкина С. В. Могильник Пески в Вологодской области.— КСИА. 1972. вып. 129.

51.  Golubeva L. A. The White Lake Area and the Volga  Water-way, — Fenno-ugri et Slavi., 1978. Helsinki, 1980.

52.  Голубева Л. А. Кемские курганы.— CA. 1969. № 3.

53.  Макаров Н. А. Отчет о разведках и раскопках в Вологодской области в 1981 г.— Архив ИА АН СССР. р-1. № 8153.

54.  Макаров Н. А. Работы Онежско-Сухонской экспедиции. — АО — 1984. М.,  1985.

55.  Панкрушев Г. А. Отчет о работе Онежского отряда Карельской археологической экспедиции в 1973 г.— Архив ИА АН СССР, р-1. № 5281.

56.  Фехнер М. В. Материалы к археологической карте Белозерского и Кирилловско­го районов Вологодской области.— Тр. ГИМ, 1953, вып. 22.

57.  Марков А. К. Топография кладов восточных монет. СПб.. 1910.

58.  Чернов С. 3. Поселение X в. в селе Киснема на Белом озере.— АО — 1983. М., 1985.

59.  Глазов  В.  Н.  О  раскопках  в  Устюгском  уезде   Вологодской  губернии.— Архив ЛОИА, ф. 1, д. 1911/79.

60.  Никитинский И. Ф.  Работы  Вологодского  музея.— АО — 1982.   М.,   1983.

61.  Никитинский И. Ф. Работы в бассейне р. Сухоны.— АО — 1983. М., 1985.

62.  Овсянников  О.  В.  Археологические   памятники   чуди   заволочской   в   бассейне Ваги.— В кн.: Вопросы финно-угроведения. Сыктывкар. 1979.

63.  Едемский М. Б.  Кокшеньгская  старина.— ЗОРСА.  1907. т. VII,  вып. 2.

64.  Овсянников  О. В.  Работы на  Архангельском Севере.— АО — 1979. М.,  1980.

65.  Гуслистов  Н.  В.  Раскопки и  разведки в  Вологодской  области.— АО — 1979. М., 1980.

66.  Едемский М. Б. О старых торговых путях на Севере.— ЗОРСА.  1913, т. IX.

67.  Рябинин Е. А. О средневековых  древностях Заволочья  (по находкам в бассейне Кокшеньги).— СА, 1981, № 3.

68.  Савватеев Ю. А. Залавруга. Ч. 2. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние.  1977.

69.  Гурина Н. Н. Работы Кольской экспедиции.— АО — 1979. М., 1980.

70.  Овсянников О. В.  Разведки в   Архангельской  и  Мурманской   областях.— АО — 1982. М., 1983.

71.  Tallgren A. M. Die russischen und asiazischen archaologischen Sammlungen im Na­tionalmuseum Finnlands.— ESA, 1928, v. III.

72.  Ефименко П. С. О древностях Архангельской губернии.—Тр. I АС. Т. I. M., 1871.

73.  Тышинский А. Г. О чудских древностях в Архангельской губернии.— Тр.  I  АС. Т. II, М., 1871.

74.  Куратов А. А. Археологические памятники Архангельской области. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во. 1978.

N. A. Makarov

ARCHAEOLOGY ON THE WAY THE RUSSIAN NORTH WAS SETTLED BETWEEN THE 10th AND 13th CENTURIES

Summary

The archaeological map of the Russian North carries 20-odd sites where materials of the first millennium A. D. were found. For their most part they are small-scale unfortified settlements concentrated mainly in the south-western and western regions. One hundred seventy-seven sites have yielded materials of the 10th to 13th centuries. Settlements and ground burials are most frequent types of sites, their boundaries being the lower reaches of the Sukhona and Pinega in the east and the Tersky coast in the north. The bulk of the sites was still found in the south-western corner. The period between the 10th and 13th centuries, on the whole, witnessed an increase in the number of sites and their gradual shift in the north-eastern direction. These circumstances can be regarded as an indication of a settlement which was a rapil and one-time process and of the presence of a vast stratum of an alien population in the region prior to its inclusion in the Russian state.